Лидия Николаевна

Андрейка Финатьев из 7 Б первый раз в жизни по контрольной пятерку получил. Не поверил сперва, думал, тетрадки перепутались и ему чужую раздали. Но Лидия Николаевна, их новая учительница, его перед всем классом похвалила, сказала, что его работа самая лучшая.
Лидию Николаевну в школе любили. Шестой год она уже преподавала. И Скворцов Степан Фёдорович тоже её очень любил, даже жениться хотел, но раздумал: его по службе в Москву вызвали, не виделись больше, и неизвестно, что там с ним стало. Только чайка стеклянная на память осталась, с отбитым клювом. Лидия Николаевна аккуратненько пыль с неё стирала, когда уборку в квартире делала. Тряпочкой обмахнет, полюбуется и снова на место поставит, на полочку, где у неё любимые книги. Нелепая птица напоминала ей порой о чём-то хорошем, что должно было случиться, но не случилось.
А клюв... Сама когда-то чайку эту об пол. Забыла уже отчего, но до сих пор помнила, как под столом осколочки мокрой ваткой собирала. Поставила потом сюда вот, на полочку, так и стоит.
Иногда приходила соседка баба Настя, за солью там, или спросить чего, всё руками всплёскивала: "Ты подумай яки крылушки!" Прицокивая языком, то так, то эдак поворачивала птицу. Стекло мрачнело, теплело, делалось вязким...
Больше никому Лидия Николаевна чайку в руки брать не позволяла, и сама без особой надобности не брала, с дивана смотрела, как свет растекается внутри стеклянного тела.
Гостей она не приглашала. Нравилось ей одной в тишине быть, читала, выписывала что-то в синий блокнотик. Да и уроки - дело хлопотное, не до гостей уж, к вечеру только из школы возвращалась. Всего и времени, что к завтрашнему дню приготовиться, да кое-что по дому сделать. Летом к сестре ездила в Вологду. Жила так и самой счастливой себя чувствовала. Дети всегда радовались, когда она в класс входила, красивая, строгая... "Доброе утро, Лидия Николаевна!"
...Когда у нее появился телефон, баба Настя почти каждый вечер заходить стала. У них даже свой "обычай" появился. Сначала баба Настя новости рассказывала, торопливо, будто на поезд опаздывала.
-Снова профессорши сын дверь испортил в лифте, куды смотрют, умные! Васька с восьмого подъезда шось нову водить стал, хвостату. Кота у Митрошкиных ухайдакали...
Лидия Николаевна почти не слушала, но и не перебивала. Баба Настя сама вдруг умолкала на полуслове и, помолчав, произносила заветную фразу, ради которой, собственно, всё и затевалось:
-Дочке я позвонить обещалась. Можно?
Лидия Николаевна приносила телефон из коридора, а сама уходила в кухню. Иногда и ужин успевала приготовить, пока баба Настя разговаривала. Дочка её в десяти минутах ходьбы жила, а всё по телефону говорили...
Если разговор оказывался удачным, баба Настя оставалась пить чай и длинно, обстоятельно рассказывала о своём. Про внучат, про кошку или про молодость, если уж совсем хорошее настроение. Но редко так бывало. Обычно она торопилась уйти, бормотала, обувая стоптанные туфли, будто извинялась:
-Всё в зубы ему смотрит... Спасибочки. Пойду я.
Незаметно прошёл ноябрь, осень закончилась. Но дождь держал город цепко, не выпускал из мокрых пальцев. Ветер ошалело гонял по крышам, оскальзываясь, срываясь. Расшибался и выл от боли, но снова на крышу лез. В школе середина второй четверти. Потолок в классе потёк, ведро подставили, чтоб не на пол. Отвлекались сперва, интересно так капли плюхались, потом вовсе замечать перестали: дождь и дождь, только в комнате. Бегонии на подоконниках бледнели без солнца, и Лидия Николаевна платье новое купила, бежевое. А дальше так случилось, что она чайку свою...
Но сначала прибежала баба Настя, утром в воскресенье, бледная, в комнатных тапках, и, едва отдышавшись:
-Ивановне моей плохо. Скорую бы...
Анна Ивановна - из тридцать второй квартиры. Лётчицей в войну была. А теперь на пенсии, внучку растит.
Позвонили. Адрес пришлось три раза прокричать, долго не могли там название улицы разобрать. Простое-то название - улица Маяковского. Сказали ждать. Спустились на второй к Анне Ивановне. Дверь открыта. Людмилка, девчушка пятилетняя, строго им:
-Я дверь не закрываю, чтобы дядя Доктор скорее пришёл.
...Баба Настя тогда в больницу поехала: "Рази ж я тя, Иванна, брошу!" А Лидия Николаевна с девочкой осталась. Стояла посреди чужой квартиры и не могла сразу понять, что же ей делать. Ходики тикали, как вода в классе с потолка в ведро капала. Кукла из-под кресла ногу выставила...
Людмилка к старому шкафу подошла, обхватила его, щекой к исцарапанному боку прижалась и затихла.
-Бабушка вернётся, мы сразу в цирк пойдем...
Не плакала. Тихо походила по комнате, куклу, наклонилась, совсем под кресло запихнула. Мягко, как большую кошку, взяла с кровати пуховый платок, очень серьезно на Лидию Николаевну посмотрела.
-Я тебя слушаться буду. Бабушка сказала.
Потом Лидия Николаевна взяла её на руки и понесла к себе, край платка упал, потянулся по ступенькам. Пришлось останавливаться, потому что на третьем этаже платок едва совсем не упустили.
К пяти часам Лидия Николаевна в больницу дозвонилась, и там ей что-то такое сказали, что побледнела она и у окна замерла. И Людмилка всё молчала, на диване клубочком сжалась. А завтра в школу Лидии Николаевне, ко второму уроку. И тетради еще... Комнату обвела взглядом, вроде также всё. И чайка безклювая. Вдруг улыбнулась, подбородок тронула, два шага и чайку в руки взяла. Присела перед Людмилкой, вещицу диковинную протянула:
-Смотри, Людочка, птичка!
Людмилка дотронулась, холодное.
-Это не птица.
-Почему же, Людочка? Смотри, крылья какие сильные!
У Лидии Николаевны глаза заблестели.
-Смотри, какая она нарядная!
Но Людочка отвернулась.
-Это не птица. Она не летит...
Лидия Николаевна жалобно как-то брови вскинула, остановилась. И через мгновение:
-А идём-ка со мной, Людмилка!
За руку её к окну подвела, на подоконник поставила.
-Подержись-ка...
С треском распахнула окно. Тихо в городе.
-Смотри теперь. Только следи хорошенько!
И, Людмилку поддерживая, чайку выпустила. Правда, полетела птица! Даже очень похоже было, что летит. Замерли обе.
-Ну что, Людмилка, птица?
Лидия Николаевна её на пол спустила, окно закрывала.
И Людочка ожила вдруг, глазки посветлели, улыбнулась и, быстро-быстро, совсем как баба Настя умела:
-А она вернется ещё? А куда это она? А это из сказки, да? Это птица - жар?
Улыбалась только Лидия Николаевна:
-Прилетит она ещё, вот весна наступит, и вернётся...
Скоро они свет погасили, спать легли. Тихо в городе. И Людмилка к Лидии Николаевне придвинулась, заговорила шёпотом.
-Когда-то давно, когда и людей еще толком не было... Ты слушай, ладно, я тебе истории говорить стану, ты так быстро уснёшь... Людей ещё почти не было тогда, очень уж давно всё случилось. Бабочки были, жуки разные, а человечек один, то-оненький... Как ты хочешь чтобы его звать? Карасик, подойдёт?
Тут Людмилка заметила, что Лидия Николаевна плачет. Ладошками стала глаза ей вытирать, по волосам гладить.
-Не плачь... Не плачь... Вернётся бабушка, мы сразу в цирк пойдём!
...Утром дворничиха ругалась и кашляла, сметая битое стекло с тротуара. Темно зимой по утрам, вот и не видно было, что стёклышки голубоватые, с прожилочками, тоненькие. Думала, снова кто бутылку разбил.
-Делатьимтутнечегошастаютвсякиеногибы повыдергать.
Днём снежок пошёл, первый, реденький, свежий, как новая школьная тетрадка...
29-31.01.2000 год